“Самая причудливая, самая нелогичная страна из всех когда-либо существовавших! Земля парадоксальная, опровергающая законы природы! Ученый-ботаник Гримар имел полное основание сказать о ней: «Вот она, эта Австралия, какая-то пародия на мировые законы или, вернее сказать, вызов, брошенный в лицо остальному миру!»”
«Дети капитана Гранта», Жюль Верн
Как бы ни был зануден Паганель, его роль в знаменитом приключенческом романе огромна. Именно через него Жюль Верн сообщает читателю множество научно-популярной информации об экзотических странах, которые посетила экспедиция отважных англичан. В своем детстве, зачитываясь этой книжкой, я оказывался в совершенно сказочном мире, где все совсем по-другому – тут огромные зайцы носят своих детенышей в сумке на груди, у бобров вместо носа имеется утиный клюв, а деревья никогда не сбрасывают листьев. Я не мог тогда понять, что из всего этого является реальностью, а что - вымыслом. И лишь спустя более 20 лет я смог убедиться насколько точен в своих описаниях был французкий писатель.
Город Мельбурн расположен лишь немногим ниже 37 южной широты, на которой наши герои искали пропавшего капитана Гранта. Сам город мне не показался каким-то особенным: центр с устремленными ввысь небоскребами и отдельными зданиями викторианской эпохи окружен многокилометровым поясом из жилых и промышленных кварталов. Общее настроение, витающее у меня в душе, и того хуже: в июле в Мельбурне зима, для которой характерно беспробудно пасмурное небо, затяжные дожди и температура воздуха +8-13ºС. Большинство деревьев в городе сбросили листья, которые гоняет из стороны в сторону по тротуарам холодный ветер.
“Кольцо пессимизма” сжимало мое горло железной хваткой. Неужели стоило лететь столько километров, чтобы попасть из жаркого лета в унылый московский ноябрь? Пытаясь разорвать этот порочный круг, я сел в электричку местного метро и отправился на восток к станции Belgrave (пригород Мельбурна). Если судить по карте, здесь начинался лесной массив национального парка “Dandenong Ranges”. По мере следования к точке назначения небоскребы сменялись холмами, поросшими зеленым лесом. С трудом переборов искушение сойти раньше, я все-таки решил следовать первоначальному плану. Путь занял около 1 ч 20 мин. Народу никого. Belgrave напоминает съемочную площадку американского вестерна. Фильм сняли, а декорации остались. В полной тишине, которую лишь нарушали отдельные капли заканчивающего дождя, я побрел в направлении зеленых вершин. Дорога, извиваясь серпантином, отмеряла все новые и новые десятки метров высоты. В голове проскользнула мысль, что не так уж и плоха зима. В летний солнцепек совершать подобные пешие прогулки было бы затруднительно. Вдалеке показалась табличка, сообщающая о начале территории национального парка. Переступив заветную черту, я оказался в совершенно другом мире…
Тропики среди зимы. Жизнь под куполом крон дождевого эвкалиптового леса течет своей чередой, отличной от всего мира. Огромные исполины создают такой парниковый эффект, что даже при общей температуре воздуха 12-13ºС на лице начинает конденсироваться влага. Основу леса создает эвкалипт царственный (Eucalyptus regnans), являющийся самым высоким цветковым растением на нашей планете. Отдельные экземпляры его могут достигать высоты 100 м. Еще об одной особенности эвкалипта расскажет всезнающий Паганель: “Австралийский лес совершенно не похож на лес Нового Света. Эвкалипт, одна из бесчисленных разновидностей семейства миртовых, занимает главное место среди древесных пород Австралии. То, что тень его не густа и под его зелеными сводами не бывает очень темно, объясняется любопытной аномалией в расположении листьев этого дерева. Все они обращены к солнцу не лицевой стороной, а ребром, и глаз видит эту необычную листву только в профиль. Вот почему лучи солнца проникают как будто через щели жалюзи.” В лесу действительно светло даже в пасмурный день. Основной движущей силой такого поведения листьев эвкалипта является сохранение влаги за счет уменьшения испарений под воздействием солнечных лучей.
Средний ярус леса составляют гигантские древовидные папоротники - Диксония антарктическая (Dicksonia antarctica). Своим внешним видом они напоминают пальмы. Трудно даже представить, сколько лет этим гигантам, если средний годовой прирост этого папоротника составляет лишь 3-5 см.
В нижнем ярусе произрастают мхи, селагинеллы, мелкие травы. Тут на первый взгляд – ничего особенного. В настоящей заметке я не буду делать акцентов на эндемичность многих растений, для меня более важным является внутреннее восприятие от увиденного. Из яркого и примечательного, пожалуй, тут можно отметить лишь красивоцветущее неизвестное растение (возможно, из семейства Мареновые (Rubiaceae)).
На влажном грунте и трухлявых стволах упавших деревьев иногда попадаются грибы, некоторые из которых имеют очень необычную форму, например, Звездовик (Geastrum sp.).
Австралийский лес не переставал удивлять ни на минуту, причем как с положительной стороны, так и отрицательной. Стоило мне лишь свернуть с натоптанной тропы и пройти вдоль русла небольшого ручья около 100 м, как в листьях папоротника была обнаружена Красная розелла (Platycercus elegans). Яркокрасный попугай долго позировал, его грудь от важности выпирала колесом. Пока я менял объективы фотоаппарата, чтобы заснять этого задаваку, почувствовал что-то склизкое на своей шее. И вот у меня на руке уже извивается, хорошо знакомая по лесам Шри-Ланки, сухопутная пиявка Haemadipsa sp. Тут же смотрю под ноги, а там их сотни и все стоят, как часовые, присосавшись одной присоской к листьям или трухлявым веткам, а другой ожидают свою жертву.
Вдалеке в кронах эвкалиптов послышались резкие громкие крики. Устремившись на поиски источника звуков, через некоторое время блужданий среди папоротников я вышел на небольшую поляну. Крики уже раздавались со всех сторон. На ветках эвкалиптов сидело несколько пар желтохохлого какаду (Cacatua galerita). Белоснежные птицы перелетали с ветки на ветку, самцы растопыривали свои хохолки, заигрывая с самками. Через “жалюзи” эвкалиптов стали проникать солнечные лучи. На волне охватившего счастья, мне казалось, что земля уходит из под ног, и я сам участвую в танце птиц. Не обращая внимания на пиявок, я несколько минут стоял и заворожено смотрел на этот природный спектакль. Когда же осознание реальности вновь вернулось ко мне, я понял, что заблудился…
Поиски тропинки заняли около двух часов. Сперва я пытался подниматься по склону горы вверх в надежде с вершины разглядеть дорогу к цивилизации. Продвигаясь через лес, периодически я спугивал с насиженных мест каких-то крупных животных, которые резко подскакивали и устремлялись наутек, ломая все на своем пути. Лишь с третьей подобной встречи, я разглядел, что “хозяева леса” имеют серый мех и скачут на двух лапах. Это были валлаби (Wallabia bicolor) – сумчатые, значительно уступающие кенгуру по размерам. Впоследствии я научился их вычислять в природном пейзаже задолго до момента, когда животное почувствует опасность и скроется в чаще леса.
К сожалению, вершина холма также как и ее склоны была покрыта эвкалиптовым лесом, и что-либо разглядеть с нее не представлялось возможным. Время приближалось к закату и, недолго думая, я отправился на этот раз в низину, с целью найти лесной ручей и уже по нему отыскать дорогу к выходу из парка. Все именно так и случилось. По пути встретилась поляна, на которой, греясь на солнышке, лежала пара кенгуру (Macropus giganteus) с двумя уже окрепшими детенышами. Самец постоянно следил за мной, и при моих попытках приблизиться менее чем на три метра, вставал на лапы, готовясь увести за собой всю семью. Усевшись рядом на траве, я второй раз за день ощутил себя частью этой великой природы, где присутствует незримое равновесие, при котором животные не считают человека своим врагом.
Вода в ручье оказалась очень жесткой (TDS = 400 м.д.). Водные растения практически отсутствовали. Ослабленные ветки бакопы южной (Bacopa australis), переплетаясь друг с другом, образовывали немногочисленные зеленые пятна в русле ручья. По берегам из папоротников выглядывали отдельные экземпляры неизвестной алоказии (Alocasia sp.).
Солнце скрылось за вершинами эвкалиптов, и в сумерках я побрел к станции. Лес же напротив только-только начал просыпаться. Отовсюду доносились различные звуки, и все новые и новые животные попадались мне на пути. Молодой валлаби (Wallabia bicolor) что-то искал в кустах рядом с тропой, а лирохвост (Menura novaehollandiae) орал настолько душераздирающе, что становилось страшно.
Ощущение, что я побывал на краю света, не покидало меня всю обратную дорогу в электричке. Этот другой мир остался именно там, в эвкалиптовом лесу, а не среди небоскребов и нескончаемых верениц машин, к которым я был вынужден возвращаться.
С остальными растениями и животными, встреченными мною в лесах австралийского Мельбурна, я предлагаю вам познакомиться в фотогалерее – Австралия 2016.
